На данной странице представлены цитаты из книги " Барышня-крестьянка " ( Пушкин Александр ) : афоризмы, крылатые выражения, знаменитые мудрые фразы из произведения.
Во всех ты, Душенька, нарядах хороша.
В столицах женщины получают, может быть, лучшее образование; но навык света скоро сглаживает характер и делает души столь же однообразными, как и головные уборы.
Ненависть к нововведениям была отличительная черта его характера
– Я не чувствую себя способным сделать ее счастие.
Хозяйственные упражнения скоро его утешили
Старый же Берестов, с своей стороны, хотя и признавал в своем соседе некоторое сумасбродство (или, по его выражению, английскую дурь), однако же не отрицал в нем и многих отличных достоинств, например: редкой оборотливости; Григорий Иванович был близкий родственник графу Пронскому, человеку знатному и сильному; граф мог быть очень полезен Алексею, а Муромский (так думал Иван Петрович), вероятно, обрадуется случаю выдать свою дочь выгодным образом.
Муромский нередко думал о том, что по смерти Ивана Петровича все его имение перейдет в руки Алексею Ивановичу; что в таком случае Алексей Иванович будет один из самых богатых помещиков той губернии и что нет ему никакой причины не жениться на Лизе.
Мысль о неразрывных узах довольно часто мелькала в их уме, но никогда они о том друг с другом не говорили.
Почтовая контора учреждена была в дупле старого дуба.
получала за то две тысячи рублей и умирала со скуки в этой варварской России.
Лиза примерила обнову и призналась пред зеркалом, что никогда еще так мила самой себе не казалась.
Удивительно хорош, красавец, можно сказать. Стройный, высокий, румянец во всю щеку…
Ей было семнадцать лет. Черные глаза оживляли ее смуглое и очень приятное лицо. Она была единственное и следственно балованное дитя. Ее резвость и поминутные проказы восхищали отца и приводили в отчаянье ее мадам мисс Жаксон, сорокалетнюю чопорную девицу, которая белилась и сурьмила себе брови, два раза в год перечитывала «Памелу», получала за то две тысячи рублей и умирала со скуки в этой варварской России.
Он первый перед ними явился мрачным и разочарованным, первый говорил им об утраченных радостях и об увядшей своей юности; сверх того носил он черное кольцо с изображением мертвой головы. Все это было чрезвычайно ново в той губернии. Барышни сходили по нем с ума.
Для барышни звон колокольчика есть уже приключение, поездка в ближний город полагается эпохою в жизни, и посещение гостя оставляет долгое, иногда и вечное воспоминание.
В будни ходил он в плисовой куртке, по праздникам надевал сертук из сукна домашней работы; сам записывал расход и ничего не читал, кроме «Сенатских ведомостей». Вообще его любили, хотя и почитали гордым. Не ладил с ним один Григорий Иванович Муромский, ближайший его сосед.
Она думала… но можно ли с точностию определить, о чем думает семнадцатилетняя барышня, одна, в роще, в шестом часу весеннего утра?
Те из моих читателей, которые не живали в деревнях, не могут себе вообразить, что за прелесть эти уездные барышни!
Англоман выносил критику столь же нетерпеливо, как и наши журналисты.
Иванович Муромский, ближайший его сосед. Этот был настоящий русский барин
Берестов отвечал с таким же усердием, с каковым цепной медведь кланяется по приказанию своего вожатого.
Дело в том, что Алексей, несмотря на роковое кольцо, на таинственную переписку и на мрачную разочарованность, был добрый и пылкий малый и имел сердце чистое, способное чувствовать наслаждения невинности.
«Мне не нужно клятвы, – сказала Лиза, – довольно одного твоего обещания».
Он говорил языком истинной страсти и в эту минуту был точно влюблен.
Напрасно возражала она самой себе, что беседа их не выходила из границ благопристойности, что эта шалость не могла иметь никакого последствия, совесть ее роптала громче ее разума.
«Нет ничего здоровее, – сказал он, – как просыпаться на заре».